Люто завидую тебе, дорогая! Твоей предстоящей поездке в Польшу. О! Польша! Это как первая любовь. Как первый день свободы. Как первый джойнт. Это был мой первый иностранный язык, и я его выучил сналёту, за что вечно признателен еженедельнику "Пшекруй" (nalepszy tygodnik medzy Laba i Wladywostokiem, как утверждал один из многочисленных Мацкевичей). Именно на польском впервые прочел "По ком звонит..." Хэма, отчаянный рассказ Камю "Ренегат", "Метаморфозу" Кафки (в том же "Пшекруе" с дивными иллюстрациям Даниэля Мруза), и даже Аполлинера (!) в переводах Важыка, и ещё много-много чего, а потом уже взялся и за самих поляков: фельетоны Веха, чернуху Марека Хласко, которую переводил с листа несчастному В.Ш., фланируя туда-сюда по коридору филиала Публички на Фонтанке... и Тырманд, и Дыгат, и Корнель Филипович... И Rodzinna Europa, и Zazdrosc i medycyna... и о! этот странный Виткацы, Nenasycenie, непостижимая и до сих пор не расшифрованная проза...Боже ж ты мой! Даже у Ивашкевича есть пара приличных страниц. Да что там говорить! у меня есть лично мои персональные польские лауреаты Нобеля: Герлинг-Грудзинский, конечно, и Станислав Лем...
Вообще-то именно в моём поколении россиян оказалось невероятное количество полонфилов, в том числе Горбаневская, с которой мы как раз на Польше и подружились... Это, конечно, заслуга польских медиа, самых продвинутых и раскованных в соцлагере на тот момент. Снобы читали Твурчощ и Пшеглёнд Артыстычны, плебс - Уроду, Экран, Кобету и Жыче, на эстраде пели Чиха Вода, битники слушали квартет Намысловского... и о как дивно читал свои стишки Галчиньский! которого я слушал в гостях у Зоси Капущиньской на улице профессора Попова в Ленинграде... Бродский тоже послушал и заторчал и заполонофильствовал и идеально перевёл "Zaczarowana dorozke"... а через много-много лет случайно я праздновал Сильвестра в Риме с ним и с Никитой Стависким, и общим хобби у нас троих оказалась Польша, и уже заполночь возле Кампо ди Фьори мы поддавши пели "Червоне маки"...
Это что касается обеих столиц России, где увлечение Польшей началось (и кончилось) на моих глазах. А в Вильнюсе, Львове и Киеве полонофилов и до оттепели было полно, и доныне не перевелись.
И ни с кем из иностранцев у меня не было такой сильной самоидентификации, как с поляками. Найман однажды, и очень точно, сравнил меня со смертельно раненым повстанцем, ползущим по коллектору варшавской канализации в фильме Вайды. Сам я себя полностью отождествлял с анонимным алкоголиком, который под немецкой оккупацией с горем пополам выкручивался на черном рынке днями, а вечерами глушил себя самогоном в полулегальных кнайпах ("Mialem tylko jedno zycie, i to zmarnowalem"). Ни с кем не чувствовал себя так вольготно, как однажды с группой польских альпинистов на Кавказе, - в горы мы ходили мало, так как сезон выдался дождливый, а в основном сидели на курортной веранде, точа лясы и наслаждаясь дивным видом. Они меня научили играть в бридж и пели мне детский рок-н-ролл "Mam dwa bilety, ide do kina, w drodze mnie lapie Heine-Medina... Heine-Medina nogi wygina, rece wygina, jazz jazz boogie-woogie"... Сторговал у них джинсы за банку икры. Как давно уже заметил кто-то великий, "Rosja zawsze dostawala zachodnia kulture w polskim opakowaniu, i to nienajgorszym"...
Естественно, советская власть не пустила меня туда. "Компетентные органы считают ваше посещение Польши нецелесообразным"... Несообразным с чьей целью? в чём эта цель? кто так решил? Дай ответ - не даёт ответа. Ну ладно, дело прошлое. Но почему за сорок лет эмиграции я так и не собрался в страну моей юношеской мечты? По разгильдяйству? по лености? А теперь уже поздно. Раньше руки всё не доходили - теперь ноги не ходят. В чём душа держится. Предстоят две операции: уро и гастро...
Ide do morza, widze rekina, nagle mnie lapie Heine-Medina...
Зато было сорок лет прекрасной дружбы с лондонской Полонией - но это уже совсем отдельная история.
И не буду тут распространяться о Папе Войтыле - но какой это был праздник для истинных русских! Особенно - знаменитое герековское "habemus klapam"! И ведь я его видел! Мы с Дмитрием Бобышевым были у него на частной аудиенции в 82-м году... ну, это целая поэма!
Наташенька, распечатай этот мой слезливый Hommage и вручи там каким-нибудь дружественным полякам, пусть почитают, это будет как бы мой вклад в тусовку памяти Горбаневской, it would make my day, darling. Не знаю, как официально назвается сей симпозион, но как это изящно со стороны поляков - дать ей почётное гражданство в своё время, а нынче - устроить по ней тризну!..
RSVP.
Твой Е.С.